Похожа ли моя любовь на первую или на последнюю, я не знаю, я знаю только, что иначе не может быть. Разве Венерина звезда может не восходить, хотя не видная, за тучей, каждый вечер? Разве хвост Юнониной птицы, хотя бы сложенный, не носит на себе все изумруды и сафиры востока? Моя любовь — проста и доверчива, она неизбежна и потому спокойна. Она не даст тайных свиданий, лестниц и фонарей, серенад и беглых разговоров на бале, она чужда намеков и масок, почти безмолвна; она соединяет в себе нежность брата, верность друга и страстность любовника,— каким же языком ей говорить? Поэтому она молчит. Она не романтична, лишена милых прикрас, прелестных побрякушек, она бедна в своем богатстве, потому что она полна. Я знаю, что это — не любовь юноши, но ребенка — мужа (может быть, старца). Это так просто, так мало, (может быть скучно?) но это — весь я. Разве можно хвалить человека за то, что он дышит, движется, смотрит? От другой любви мне осталась черная ревность, но она бессильна, когда я знаю, что ничто, ни она, ни даже Вы сами, не может нас разделить. Это так просто, как пить, когда жаждешь, не правда ли?
Анненский Иннокентий Среди миров, в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя... Не потому, чтоб я Ее любил, А потому, что я томлюсь с другими. И если мне сомненье тяжело, Я у Нее одной ищу ответа, Не потому, что от Нее светло, А потому, что с Ней не надо света.
Иннокентий Анненский Если б вдруг ожила небылица, На окно я поставлю свечу, Приходи… Мы не будем делиться, Все отдать тебе счастье хочу! Ты придешь и на голос печали Потому что светла и нежна, Потому что тебя обещали Мне когда-то сирень и луна. Но… бывают такие минуты, Когда страшно и пусто в груди… Я тяжел - и, немой и согнутый… Я хочу быть один… уходи!
Темнеет. В городе чужом Друг против друга мы сидим, В холодном сумраке ночном, Страдаем оба и молчим. И оба поняли давно, Как речь бессильна и мертва: Чем сердце бедное полно, Того не выразят слова. Не виноват никто ни в чем: Кто гордость победить не мог, Тот будет вечно одинок, Кто любит,- должен быть рабом. Стремясь к блаженству и добру, Влача томительные дни, Мы все - одни, всегда - одни: Я жил один, один умру. На стеклах бледного окна Потух вечерний полусвет.- Любить научит смерть одна Все то, к чему возврата нет.
Лев Мей Я не обманывал тебя, Когда, как бешеный любя, Я рвал себе на части душу И не сказал, что пытки трушу. Я и теперь не обману, Когда скажу, что клонит к сну Меня борьба, что за борьбою Мне шаг до вечного покою. Но ты полюбишь ли меня, Хотя в гробу, и, не кляня Мой тленный труп, любовно взглянешь На крышку гроба?.. Да?.. Обманешь!
Иван Мятлев Как хороши, как свежи были розы В моем саду! Как взор прельщали мой! Как я молил весенние морозы Не трогать их холодною рукой! Как я берег, как я лелеял младость Моих цветов заветных, дорогих; Казалось мне, в них расцветала радость, Казалось мне, любовь дышала в них. Но в мире мне явилась дева рая, Прелестная, как ангел красоты, Венка из роз искала молодая, И я сорвал заветные цветы. И мне в венке цветы еще казались На радостном челе красивее, свежей, Как хорошо, как мило соплетались С душистою волной каштановых кудрей! И заодно они цвели с девицей! Среди подруг, средь плясок и пиров, В венке из роз она была царицей, Вокруг ее вились и радость и любовь. В ее очах - веселье, жизни пламень; Ей счастье долгое сулил, казалось, рок. И где ж она?.. В погосте белый камень, На камне - роз моих завянувший венок.
Константин Бальмонт Она пришла ко мне, молчащая, как ночь, Глядящая, как ночь, фиалками-очами, Где росы кроткие звездилися лучами, Она пришла ко мне — такая же точь-в-точь, Как тиховейная, как вкрадчивая ночь. Ее единый взгляд проник до глуби тайной, Где в зеркале немом — мое другое я, И я — как лик ея, она — как тень моя, Мы молча смотримся в затон необычайный, Горящий звездностью, бездонностью и тайной.
Андрей Белый ТЫ — ТЕНЬ ТЕНЕЙТы — тень теней...Тебя не назову.Твое лицо —Холодное и злое...Плыву туда — за дымку дней — зову,За дымкой дней,— нет, не Тебя: былое, —Которое я рву(в который раз),Которое,— в которыйРаз восходит,—Которое,— в который раз алмаз —Алмаз звезды, звезды любви, низводит.Так в листья лип,Провиснувшие,— СветДрожит, дробясь,Как брызнувший стеклярус;Так,— в звуколивные проливы летБежит серебряным воспоминаньем: парус...Так в молодой,Весенний ветерокНадуется белеющийБарашек;Так над водой пустилась в ветерокЛетенница растерянных букашек...Душа, Ты — свет.Другие — (нет и нет!)—В стихиях лет:Поминовенья света...Другие — нет... Потерянный поэт,Найди Ее, потерянную где-то.За призраками лет —Непризрачна межа;На ней — душа,Потерянная где-то...Тебя, себя я обниму, дрожа,В дрожаниях растерянного света.
Дикий зверь, клыки твои остры! Хищный блеск - в глазах вернее бритвы! Ты зажег в душе моей костры- Ты и я! Вдвоем на поле битвы! Жди! Вижу цель! И рвется в бой ружье! Тихий шаг. Но шорох оглушает! Гонит кровь охотничье чутье- Нерв-струна! И он не отступает! Бью! Не боюсь промазать, не убить! Выстрел обжигает тьму ночную! Рвется вмиг алеющая нить- Ты убит недрогнувшей рукою! (с)
Александр Блок Я не люблю пустого словаря Любовных слов и жалких выражений: "Ты мой", "Твоя", "Люблю", "Навеки твой". Я рабства не люблю. Свободным взором Красивой женщине смотрю в глаза И говорю: "Сегодня ночь. Но завтра - Сияющий и новый день. Приди. Бери меня, торжественная страсть. А завтра я уйду - и запою". Моя душа проста. Соленый ветер Морей и смольный дух сосны Ее питал. И в ней - всё те же знаки, Что на моем обветренном лице. И я прекрасен - нищей красотою Зыбучих дюн и северных морей. Так думал я, блуждая по границе Финляндии, вникая в темный говор Небритых и зеленоглазых финнов. Стояла тишина. И у платформы Готовый поезд разводил пары. И русская таможенная стража Лениво отдыхала на песчаном Обрыве, где кончалось полотно. Так открывалась новая страна - И русский бесприютный храм глядел В чужую, незнакомую страну. Так думал я. И вот она пришла И встала на откосе. Были рыжи Ее глаза от солнца и песка. И волосы, смолистые как сосны, В отливах синих падали на плечи. Пришла. Скрестила свой звериный взгляд С моим звериным взглядом. Засмеялась Высоким смехом. Бросила в меня Пучок травы и золотую горсть Песку. Потом - вскочила И, прыгая, помчалась под откос... Я гнал ее далёко. Исцарапал Лицо о хвои, окровавил руки И платье изорвал. Кричал и гнал Ее, как зверя, вновь кричал и звал, И страстный голос был - как звуки рога. Она же оставляла легкий след В зыбучих дюнах, и пропала в соснах, Когда их заплела ночная синь. И я лежу, от бега задыхаясь, Один, в песке. В пылающих глазах Еще бежит она - и вся хохочет: Хохочут волосы, хохочут ноги, Хохочет платье, вздутое от бега... Лежу и думаю: "Сегодня ночь И завтра ночь. Я не уйду отсюда, Пока не затравлю ее, как зверя, И голосом, зовущим, как рога, Не прегражу ей путь. И не скажу: "Моя! Моя!" - И пусть она мне крикнет: "Твоя! Твоя!"
По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух. Вдали над пылью переулочной, Над скукой загородных дач, Чуть золотится крендель булочной, И раздается детский плач. И каждый вечер, за шлагбаумами, Заламывая котелки, Среди канав гуляют с дамами Испытанные остряки. Над озером скрипят уключины И раздается женский визг, А в небе, ко всему приученный Бесмысленно кривится диск. И каждый вечер друг единственный В моем стакане отражен И влагой терпкой и таинственной Как я, смирен и оглушен. А рядом у соседних столиков Лакеи сонные торчат, И пьяницы с глазами кроликов "In vino veritas!"* кричат. И каждый вечер, в час назначенный (Иль это только снится мне?), Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне. И медленно, пройдя меж пьяными, Всегда без спутников, одна Дыша духами и туманами, Она садится у окна. И веют древними поверьями Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука. И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль. Глухие тайны мне поручены, Мне чье-то солнце вручено, И все души моей излучины Пронзило терпкое вино. И перья страуса склоненные В моем качаются мозгу, И очи синие бездонные Цветут на дальнем берегу. В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне! Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине.
Разлука мне все не хотелось уходить, И чувство было странное такое, Как будто что-то нежно-дорогое Меж двух сердец натягивает нить Я говорил какие-то слова О непременном скором возвращении, Но за словами лишь просил прощенья За то, что без тебя посмею жить. Разлука - день у шумных вод сует, Разлука - холод тех же ощущений, Разорванная кем-то связь явлений И где-то в отдалении встречный свет. И возвращенье в прежние края ... Как будто птицы - мысли вьются в стаи Кричат, к тебе - любимой - улетая, Над холодеющей землей паря ... А вот и утро - сонное до слез, Ведь там, во сне, мы были близко-близко, А новый день как новый пункт из списка Того, что следует считать всерьез.
Припадая к конской гриве, верховой летит беспечно – Он тропу не выбирает, полагаясь на коня, И безудержная скорость, стук сердец и ветер встречный Души их в одну сливает, их тела соединя. Конь летит легко и лихо – но пред бездной замирает, Как литое изваянье, застывает на краю. Он рискнуть собой не смеет, потому что сердцем знает, Что ему доверил всадник жизнь невечную свою. Наяву и в снах тревожных я картину эту вижу: Всадник, впившийся в поводья, конь, привставший на дыбы… Напрягай воображенье – может, есть на свете ближе Пара тел и душ слиянных, две зависимых судьбы? И, наверно, наши души реже в пропасть бы срывались И ничем не рисковали, очутившись на краю, Если б так же нас хранили, если б так за нас боялись Те, кому мы безрассудно доверяем жизнь свою. (с)
Леонид Мартынов Он залатан, Мой косматый парус, Но исправно служит кораблю. Я тебя люблю. При чем тут старость, Если я тебя люблю! Может быть, Обоим и осталось В самом деле только это нам,— Я тебя люблю, чтоб волновалось Море, тихое по временам. И на небе тучи, И скрипучи Снасти. Но хозяйка кораблю — Только ты. И ничего нет лучше Этого, что я тебя люблю!
Любить — это прежде всего отдавать. Любить — значит чувства свои, как реку, С весенней щедростью расплескать На радость близкому человеку. Любить — это только глаза открыть И сразу подумать еще с зарею: Ну чем бы порадовать, одарить Того, кого любишь ты всей душою?! Любить — значит страстно вести бои За верность и словом, и каждым взглядом, Чтоб были сердца до конца свои И в горе и в радости вечно рядом. А ждет ли любовь? Ну конечно, ждет! И нежности ждет и тепла, но только Подсчетов бухгалтерских не ведет: Отдано столько-то, взято столько. Любовь не копилка в зашкафной мгле. Песне не свойственно замыкаться. Любить — это с радостью откликаться На все хорошее на земле! Любить — это видеть любой предмет, Чувствуя рядом родную душу: Вот книга — читал он ее или нет? Груша... А как ему эта груша? Пустяк? Отчего? Почему пустяк?! Порой ведь и каплею жизнь спасают. Любовь — это счастья вишневый стяг, А в счастье пустячного не бывает! Любовь — не сплошной фейерверк страстей. Любовь — это верные в жизни руки, Она не страшится ни черных дней, Ни обольщений и ни разлуки. Любить — значит истину защищать, Даже восстав против всей вселенной. Любить — это в горе уметь прощать Все, кроме подлости и измены. Любить — значит сколько угодно раз С гордостью выдержать все лишенья, Но никогда, даже в смертный час, Не соглашаться на униженья! Любовь — не веселый бездумный бант И не упреки, что бьют под ребра. Любить — это значит иметь талант, Может быть, самый большой и добрый. И к черту жалкие рассужденья, Все чувства уйдут, как в песок вода. Временны только лишь увлеченья. Любовь же, как солнце, живет всегда! И мне наплевать на циничный смех Того, кому звездных высот не мерить. Ведь эти стихи мои лишь для тех, Кто сердцем способен любить и верить!
Нестор Кукольник Пора любви, пора стихов Не одновременно приходят... Зажжется стих — молчит любовь, Придет любовь — стихи уходят. Зачем, когда моя мечта Любимый образ представляла, Молчали мертвые уста И память рифм не открывала? Нет! Я любил ее без слов, Я говорил об вей слезами... Поверьте, звучными стихами Не выражается любовь... Как память сладкого страданья, Стихи вослед любви идут И, как могилы, берегут Одни воспоминанья!
Александр Кушнер Быть нелюбимым! Боже мой! Какое счастье быть несчастным! Идти под дождиком домой С лицом потерянным и красным. Какая мука, благодать Сидеть с закушенной губою, Раз десять на день умирать И говорить с самим собою. Какая жизнь - сходить с ума! Как тень, по комнате шататься! Какое счастье - ждать письма По месяцам - и не дождаться. Кто нам сказал, что мир у ног Лежит в слезах, на всё согласен? Он равнодушен и жесток. Зато воистину прекрасен. Что с горем делать мне моим? Спи. С головой в ночи укройся. Когда б я не был счастлив им, Я б разлюбил тебя. Не бойся!
Михаил Лермонтов Она не гордой красотою Прельщает юношей живых, Она не водит за собою Толпу вздыхателей немых. И стан ее — не стан богини, И грудь волною не встает, И в ней никто своей святыни, Припав к земле, не признает. Однако все ее движенья, Улыбки, речи и черты Так полны жизни, вдохновенья, Так полны чудной простоты. Но голос душу проникает, Как вспоминанье лучших дней, И сердце любит и страдает, Почти стыдясь любви своей.
