обожаю мифы древнего мира... любые, впрочем... Скандинавия, Греция, Индия, Рим, Россия - самые известные.. А какие ваши любимые МИФЫ?
Сажг ты такой молодец..я дошла сегодня до форума библиотека..и хотела накалякать что нить про мифы.. я обожаю греческую мифологию вчера мы с моим Сашкой спорили..а Прометее..Бог он или нет..кароче в разных источниках интерпретировано по разному..где Титаны Боги а где нет..где Прометей среди списка Богов а где нет..так и непришли ни к какому выводу.миф о Прометее ваще очень мне нравится..я в детсве когда прочла о том как у него восстанавливается печень и орёл прилетает и клюёт её ..такое возмущение было ..
Я могу однозначно ответить, что Прометей - не Бог. Ну он огонёк стырил. Эт Да. Это и Гермес мог. Он человек, ибо всё делал, как человек. Ну ладно, возможно, добавлю, что он полуполубог)) Всё таки, когда он мучалсо, то не умер. Он скорее миссИя.Типа, посланец. Да и к тому же, Геракл его освободил. Так шта не переживай за него))
мммммммммм.... я мифы тож жудккооо лублу. Ух.... они все такие..ммм... героические, ....романтические)))
Вот из Русской Мифологии. ДОМОВОЙ Представитель очага, по первоначальному значению есть бог Агни, тождественный Перуну-громовержцу. Как воплощение огня, пылающего на домашнем очаге, домовой чтился как основатель и владыка рода Домовой устраивался жить в подполье, под печью. Строительство дома было для древних славян исполнено глубочайшего смысла, ведь человек при этом уподоблялся Богам, создавшим Вселенную. Вот как, например, выбирались деревья. Не годились скрипучие, ибо в них плачет душа замученного человека, не годились засохшие на корню - в них нет жизненных сил, а значит люди в доме станут болеть. Срубая деревья, языческий славянин винился перед древесными душами, изгоняемыми из стволов, а сам подолгу постился и исполнял очистительные обряды. Но древний славянин все-таки не был до конца уверен, что срубленные деревья не начнут ему мстить, и чтобы обезопасить себя приносил так называемые "строительные жертвы". Череп коня или быка закапывался под красным(восточным) углом дома, в котором помещались резные изваяния богов, а позже - иконы. А из души убиенного животного собственно и возникал Домовой. Представлялся в виде маленького старичка, похожего лицом на главу семьи, весь покрытый теплою, косматою шерстью. По нраву он - вечный хлопотун, ворчливый, но заботливый и добрый. За обычай житья в тепле и холе Жировик и Лизун ( за некоторые житейские привычки: возится по ночам с посудой, вылизывает ее, любит лизнуть горячие блины да оладьи. "Ой, бабушка, иди домой, лизун пришел, муку слизал овсяную, ржаную, пшеничную, лапшинную... А язык-от у лизуна как терка..." (Е.Честняков. "Бывальщина")). Он существо незримое, бесспорная и подлинная "нежить" (ни дух, ни человек). Иногда зовут его и "карноухим" за то, что будто бы у него не хватает одного уха. Если домовой разгневан, то он принимается за те же проделки, как и чужой домовой. Домовые, добрые духи предков, покровительствующие своим потомкам. Домовому оставляют в укромном уголке, на загнетке, - кашу, в курятнике вешают "урошный" камень с дырочкой (для куричьего бога) и приговаривают: "Хозяин-батюшка, прими нашу кашу! И ешь пироги, наш дом береги!" В каждом доме есть только один домовой. Деятельность домового ограничивается владениями той семьи, с которой связан он священными узами родства и культа; он заботится только о своем доме. Люди старались поддерживать с Домовым добрые отношения, заботиться о нем как о почетном госте, и тогда он помогал содержать дом в порядке и предупреждал о грозящем несчастье. Переезжая из дома в дом, Домового всегда с помощью заговора приглашали переехать вместе с семьей. [attachmentid=24460] На Руси домовой также является покровителем кур, и в честь его 1-го ноября совершается особенное празднество, известное под названием "куриных именин". Переманивали "хозяина" из старого дома в новый словами "Хозяин мой иди со мной" и при этом желательно было захватить в новый дом те вещи, которые были милы хозяину в старом доме. Вариантов встречается много, например мочалка, которой моют стол. Часто использовалась квашня, как посуда связанная с замесом хлеба. С хлебопечением связан и ритуал задабривания домового на новом месте специально испеченными булочками, которые раскладывали в первые минуты пребывания в новом доме в нижнем земляном помещении (подполье, подклете) под углами дома.
Хеттский миф Миф об Улликумми "Мотив этого мифа хорошо знаком - соперничество между старшими и младшими богами. В небесном городе Кумми царствовал бог АЛАЛУ. Ану в те времена прислуживал ему, но через девять небесных лет изгнал Алалу и стал царить сам. Прислуживал ему КУМАРБИ, отец бога грозы, солнца, луны и ИШТАР. Хорошо сохранившийся фрагмент текста начинается с рассказа о том, как Кумарби задумал сотворить соперника бога грозы. Он посылает к Морю своего гонца ИМБАЛУРИ, чтобы получить добрый совет. Море зовет Кумарби в гости и устраивает по этому случаю пир. В результате не вполне ясных событий у Кумарби рождается сын, видимо, от богини земли. Этому сыну дают имя УЛЛИКУММИ, и оно впрямую связано с предназначением ребенка, поскольку переводится "разрушитель Кум-ми". Для того чтобы ребенок вырос в безопасном месте, его отсылают к божествам ИРШИРРАМ (вероятно, богам преисподней), чтобы они растили его в стране мрака, поместив на правое плечо УБЕЛЛУРИ - бога, который, подобно Атласу или Атланту, держит на своих плечах мир. Ребенок в день вырастал на несколько локтей и в конце концов достиг самих небес. Жена бога грозы Хебат в страхе бежит из своего храма и просит о помощи мужа. На совете богов ЭЙЯ вопрошает, отчего позволили вырасти такому чудовищу, а потом отправляется к Убеллури, который и сам не знает о вызванных им неприятностях. Эйя обращается к старшим богам и просит их принести древний нож, которым некогда отделяли небо от земли. Строго говоря, это не нож, а пила, поскольку говорится: "А теперь Улликумми от подножья пилою отпилим, подпилим соперника богов, которого породил Кумарби". Затем Эйя сообщает перепуганным богам, что покалечил Улликумми.... и далее текст обрывается. Однако из других источников понятно, что угрозу, существовавшую в виде Улликумми, удалось устранить. Исследователи сравнивают историю об Улликумми с тем местом из книги пророка Даниила, где описывается уничтожение истукана Навуходоносора. В этом же мифе есть вариант рассказа об уничтожении рода людского, точнее, о попытке уничтожения. Некогда Кумарби собрал богов на Куммию и объявил о своем решении уничтожить род людской. Против этот выступил Эйя, заявивший, что если истребить людей, то некому будет приносить богам жертвы, не станет священных пиров, забудется вкус хлеба и сладостей. Богу грозы, царю богов, придется самому браться за плуг, чтобы добыть пропитание. Иштаб и Хебат придется оставить свои забавы и, взявшись за жернова, молоть муку. В конце Эйя персонально обращается к Кумарби, прямо требуя не творить людям зла, утверждая, что, если люди не станут собирать зерно, сам верховный бог будет щелкать зубами, как голодный волк, в храмах настанет запустение и не будет радости ни на земле, ни на небесах. "
<div class='quotetop'>Цитата(Матч-Поинт @ Sep 12 2006, 03:15 AM) [snapback]500541[/snapback]</div> помню на первом курсе изучали мифы Др Греции и Рима...вот тогда я в этом деле шарила...
Pешил Тор тогда устроить, чтобы снова им встретиться с Мировым Змеем ... Прошел он весь Мидгард в обличье юноши и добрался однажды вечером до дома некоего великана. Звался тот Хюмиром. Тор остановился там на ночь. С рассветом Хюмир поднялся, оделся и снарядился в море на рыбную ловлю. A Тор вскочил, и стал просить Хюмира, чтобы тот взял его с собою в море... Хюмир же велел ему самому раздобыть себе приманку, тогда возвратился Тор туда, где при-метил он стадо коров, принадлежавших Хюмиру. Выбрал он самого боль-шого быка, по прозванию Вспоровший Небеса отрубил ему голову и пошел с ней к молю. А Хюмир уже столкнул лодку в море. Тор сел в лодку и, устроившись на корме, взялся за весла и стал грести. Хюмир увидел, что гребет он хорошо ... А Тор говорит, что хочет отгрести много дальше. Тогда Хюмир сказал, что дальше рыбачить опасно из-за Мирового Змея. А когда Тор положил весла, достал он крепкую лесу, да и крючок не уступал ей величиной и крепостью. Потом насадил Тор на тот клочок бычью голову и закинул его за борт: Мировой Змей заглотнул бычью голову, а крюк впился ему в небо, и когда Змей почувствовал это, он рванулся так яростно, что ку-лаки Тора удалились о борт. Разгневался тогда Тор, и возросла в нем сила аса. Он уперся, да так, что пробил ногами дно лодки и стал на морское дно, а Змея подтащил к самому борту ... Сказывают, что великан Хюмир весь переменился в лице, побле-днел и испугался, как увидел он Змея и перекатывающиеся через лодку волны. И в то мгновение, как Тор схватил свой молот и занес его в воздух, нащупал он нож и перерезал на борту лесу Тора, так что Змей погрузился в море ... Тор, размахнувшись, ударил Хюмира по уху кула-чищем так, что тот свалился за борт, только пятки мелькнули. Тор же вброд добрался до берега. На памятном камне из Альтуны /Швеция, 1век/ высечено изображение "рыбной ловли Тора"
ооо...греческая мифология являетца бесспорным лидером по количеству мифов...да и по качеству тоже...хотя скандинавская,римская,русская и индейская(ацтеки,мая) тоже очень захватывают... Мифы о богах и их борьбе с гигантами и титанами изложены в основном по поэме Гесиода "Теогония" (Происхождение богов). Некоторые сказания заимствованы также из поэм Гомера "Илиада" и "Одиссея" и поэмы римского поэта Овидия "Метаморфозы" (Превращения). Вначале существовал лишь вечный, безграничный, темный Хаос. В нем заключался источник жизни мира. Все возникло из безграничного Хаоса -- весь мир и бессмертные боги. Из Хаоса произошла и богиня Земля -- Гея. Широко раскинулась она, могучая, дающая жизнь всему, что живет и растет на ней. Далеко же под Землей, так далеко, как далеко от нас необъятное, светлое небо, в неизмеримой глубине родился мрачный Тартар -- ужасная бездна, полная вечной тьмы. Из Хаоса, источника жизни, родилась и могучая сила, все оживляющая Любовь -- Эрос. Начал создаваться мир. Безграничный Хаос породил Вечный Мрак -- Эреб и темную Ночь -- Нюкту. А от Ночи и Мрака произошли вечный Свет -- Эфир и радостный светлый День -- Гемера. Свет разлился по миру, и стали сменять друг друга ночь и день. Могучая, благодатная Земля породила беспредельное голубое Небо -- Урана, и раскинулось Небо над Землей. Гордо поднялись к нему высокие Горы, рожденные Землей, и широко разлилось вечно шумящее Море. Матерью-Землей рождены Небо, Горы и Море, и нет у них отца. Уран -- Небо -- воцарился в мире. Он взял себе в жены благодатную Землю. Шесть сыновей и шесть дочерей -- могучих, грозных титанов -- было у Урана и Геи. Их сын, титан Океан, обтекающий, подобно безбрежной реке, всю землю, и богиня Фетида породили на свет все реки, которые катят свои волны к морю, и морских богинь -- океанид. Титан же Гипперион и Тейя дали миру детей: Солнце -- Гелиоса, Луну -- Селену и румяную Зарю -- розоперстую Эос (Аврора). От Астрея и Эос произошли все звезды, которые горят на темном ночном небе, и все ветры: бурный северный ветер Борей, восточный Эвр, влажный южный Нот и западный ласковый ветер Зефир, несущий обильные дождем тучи. Кроме титанов, породила могучая Земля трех великанов -- циклопов с одним глазом во лбу -- и трех громадных, как горы, пятидесятиголовых великанов -- сторуких (гекатонхейров), названных так потому, что сто рук было у каждого из них. Против их ужасной силы ничто не может устоять, их стихийная сила не знает предела. Возненавидел Уран своих детей-великанов, в недра богини Земли заключил он их в глубоком мраке и не позволил им выходить на свет. Страдала мать их Земля. Ее давило это страшное бремя, заключенное в ее недрах. Вызвала она детей своих, титанов, и убеждала их восстать против отца Урана, но они боялись поднять руки на отца. Только младший из них, коварный Крон, хитростью низверг своего отца и отнял у него власть. Богиня Ночь родила в наказание Крону целый сонм ужасных веществ: Таната -- смерть, Эриду -- раздор, Апату -- обман, Кер -- уничтожение, Гипнос -- сон с роем мрачных, тяжелых видений, не знающую пощады Немесиду -- отмщение за преступления -- и много других. Ужас, раздоры, обман, борьбу и несчастье внесли эти боги в мир, где воцарился на троне своего отца Крон.
Греческая мифология)) Одна из самых ярких и интересных. Она стала основой классической литературы. Сколько сюжетов взято из неё великим Пушкиным. Современные писатели отошли от классики. Я даже не знаю, берёт ли кто-нибудь из них легенды за основу. Может быть поэтому литература так сильно стала отличаться от того, на чём мы выросли. Я не веду речь о том, плохо это или хорошо. А лишь подчёркиваю, что сколько бы их не читал, они покоряют читателя своей мудростью и глубиной. И маленький подарок любителям мифов)) Пандора (наделенная всеми дарами) Когда Прометей похитил для смертных божественный огонь, научил их искусствам и ремеслам и дал им знания, счастливее стала жизнь на земле. Зевс, разгневанный поступком Прометея, жестоко покарал его, а людям послал на землю зло. Он повелел славному богу-кузнецу Гефесту смешать землю и воду и сделать из этой смеси прекрасную девушку, которая обладала бы силой людей, нежным голосом и взглядом очей, подобным взгляду бессмертных богинь. Дочь Зевса, Афина-Паллада, должна была выткать для нее прекрасную одежду; богиня любви, златая Афродита, должна была дать ей неотразимую прелесть; Гермес - дать ей хитрый ум и изворотливость. Тотчас же боги исполнили повеление Зевса. Гефест сделал из земли необычайно прекрасную девушку. Оживили ее боги. Афина-Паллада с харитами облекли девушку в сияющие, как солнце, одежды и надели на нее золотые ожерелья. Оры возложили на ее пышные кудри венок из вешних благоухающих цветов. Гермес вложил ей в уста лживые и полные лести речи. Назвали боги ее Пандорой, так как от всех их получила она дары. Пандора должна была принести с собой людям несчастье. Когда это зло для людей было готово, Зевс послал Гермеса отнести Пандору на землю к брату Прометея, Эпиметею. Мудрый Прометей много раз предостерегал своего неразумного брата и советовал ему не принимать даров от громовержца Зевса. Он боялся, что эти дары принесут с собой людям горе. Но не послушался Эпиметей совета мудрого брата. Пленила его своей красотой Пандора, и он взял ее себе в жены. Вскоре Эпиметей узнал, сколько зла принесла с собой Пандора людям. В доме Эпиметея стоял большой сосуд, плотно закрытый тяжелой крышкой; никто не знал, что в этом сосуде, и никто не решался открыть его, так как все знали, что это грозит бедами. Любопытная Пандора тайно сняла с сосуда крышку, и разлетелись по всей земле те бедствия, которые были некогда в нем заключены. Только одна Надежда осталась на дне громадного сосуда. Крышка сосуда снова захлопнулась, и не вылетела Надежда из дома Эпиметея. Этого не пожелал громовержец Зевс. Счастливо жили раньше люди, не зная зла, тяжелого труда и губительных болезней. Теперь мириады бедствий распространились среди людей. Теперь злом наполнялись и земля, и море. Незваными и днем, и ночью приходят к людям зло и болезни, страдания несут они с собой людям. Неслышными шагами, молча приходят они, так как лишил их Зевс дара речи, - он сотворил зло и болезни немыми.
Матч-Поинт, скандинавскую любишь? угадаешь про кого это тогда? Я убийца, хоть никого не убивал. Но мать, отец и весь город меня презирают. Они сторонятся меня… Только брат всегда рядом. Он один мне верит и любит. Мы часто гуляем вдвоем, говорим о жизни, о красоте, о смерти. Брат самый дорогой для меня человек. Без него я бы никогда не увидел мир. Не понял, какой он красивый, радужный, цветной. Что очень много хорошего в нем, доброго. Я с рождения слеп. И все вижу только со слов брата…. Вижу его глазами. А он самый добрый и красивый человек, которого я когда-либо встречал. С ним я ничего не боюсь. Когда он рядом, мне хочется жить. Но иногда я остаюсь один. Брат не может быть со мной постоянно, у него есть жена и дети…. В такие моменты, когда я один, мне хочется забиться в угол, заткнуть уши и лежать не двигаясь…. На меня все давит, меня разбивает и разрывает все окружающее. Звуки, запахи, ощущения общей ненависти. Я чувствую ее телом. Это как липкая жижа накрывает тебя с головой, жжет и отвратительно пахнет…. И ты не можешь никак ее отмыть, уйти от нее…. Я знаю, почему меня все так не любят. И я на них не сержусь. Они добрые и хорошие, но слишком сильно боятся того поступка, который я совершу. И знают, что никак не смогут его предотвратить, остановить меня. Они злятся от безысходности. Очень тяжело смириться с тем, что тебе не по душе, и знать, что никак не сможешь это остановить. Остается только ждать и надеяться, что это произойдет еще не скоро. Но это произойдет. Три сестры не могли ошибиться. Они никогда не ошибаются. Когда я остаюсь один, и иду в замок. В нем уже много лет никто не живет. Он порос паутиной и пылью, но мне там нравится. Потому что там нет жизни. Той жизни, которая может ненавидеть и чувствовать. Целыми днями я брожу по нему один. И каждый раз забираюсь в новые места. Замок бесконечен, в нем нет порядка. Это мне тоже нравится. Я могу заблудиться, и бродить по нему неделями. Но всегда нахожу выход. Нахожу, потому что я еще не сделал то, ради чего родился. Может, когда-нибудь я зайду в него последний раз и уже никогда не выйду наружу. Я жду этого с нетерпением и одновременно со страхом. Потому что тогда пророчество сбудется. Я не боюсь смерти. Я родился с глазами мертвого. Не видел в жизни добра и ласки, кроме брата. Мне очень нравится смотреть сны. Иногда я думаю, что это не мои сны, а брата. У меня не может быть таких цветных и радужных снов. В них я зряч. Меня любит мать и отец. У меня есть красавица жена и сын. И мы все живем в моем замке. Он тоже изменился. В нем нет больше места паутине и пыли, там растет много цветов и птицы не боятся влетать в окна. Но иногда мне снятся совсем другие сны…. В них какой-то праздник…. Меня тоже на него пригласили. Все смеются и чему-то радуются. Кроме меня. В этом сне меня душит вонь. Тошнотворный, горький воздух. Я пытаюсь задержать дыхание, но у меня не получается. Но все равно приходится сделать глоток, и я начинаю понимать, что умираю…. Еще один такой глоток - и я умру навсегда. Но остальные не замечают ничего, продолжают веселиться. Я пытаюсь позвать брата, но слышу только его смех, полный радости и облегчения. И тогда я умираю. И просыпаюсь. Я очень не люблю такие сны. Меня они пугают. Я не хочу умирать. Я лишь хочу жить в моем замке. Иногда я рассказываю о таких снах брату. Он успокаивает меня и говорит что это только сны. Но мне почему-то кажется, что его они тоже пугают. Пугают, но одновременно с этим он хочет, чтобы они сбылись. Я на него не сержусь. Я знаю, что он меня любит. Знаю, что никогда не причинит зла. Несмотря ни на что.
Младшая Эдда Оль, это ты сейчас про Хеда и Бальдра написала, по-моему. А пророчество, о котором говорят, это то, что Хед убьёт Бальдра стрелой из омелы, но не без помощи Локи..
о-о-о эт я в тему заскочил, всё хотел почитать скандинавские мифы, как наызвается книга в которой они описаны ? "тора" ??
Мифы индейцев Южной Америки Книга для взрослых В начале времен земля была бесплодна, а у мужчин не росла борода. Лишь позже начали появляться деревья. В начале времен пена была черного цвета. В начале времен не было ни еды, ни лекарств. В начале времен люди были с хвостами. ГОРШОК С МЯСОМ 1.Черный человек Женщина шла по лесу. Она продиралась сквозь кусты, в кровь разодрала ноги. Наконец, показалась тропа. Женщина остановилась, присела на корточки и облегчилась. Потом пошла дальше. Все это время Дика следил за ней. Как только женщина скрылась за поворотом тропы, он подбежал и аккуратно соскреб нечистоты -- под ними явственно обозначился отпечаток ноги тапира. Дика даже затрясся от удовольствия. Он бросился в лес, догнал тапира и превратил его в большого черного человека. Женщина уже подходила к дому, когда чья-то темная фигура загородила дорогу. -- Куда спешишь? -- раздался хриплый голос. -- Муж твой мертв, зато я хочу тебя! Черный человек повалил женщину на тропу. Удовлетворив желание, он поднялся, схватил пленницу за руки и потащил за собой. Много удивительного довелось повидать женщине на этой неделе. Особенно ее поразило, как муж-тапир ловит рыбу. Он заходил в воду и испражнялся. После этого рыба всплывала вверх животом и ее оставалось лишь подобрать. Хотя новый муж хорошо кормил женщину, ей не терпелось домой. Ведь маленькая дочка осталась совсем одна. Однажды ночью женщина убежала. Стараясь не сбиться с тропы, она не раз оступалась и падала, думала порой, что не дойдет: мешал огромный живот. Казалось, что женщина на сносях, хотя беременность длилась не столь долго. Но вот и дом. Готовясь к худшему, женщина открыла дверь. Дочка лежала в гамаке. Она была жива, но выглядела измученной: по всему телу ползали огромные тапирьи вши. Мать села рядом и стала искать насекомых в голове девочки. Обессилев, мать и дочь слегка задремали. Тогда зашевелилось в утробе еще не рожденное дитя -- ребенок-тапир. Он высунул наружу похожий на хобот нос, нащупал гениталии девочки и таким необычным образом лишил ее невинности. В хижину ворвался младший брат мужа женщины. -- Я убил тапира, я отомстил ему! -- крикнул он. -- Мне пора рожать! -- простонала женщина. Ребенок-тапир выбрался наружу, разорвав мать пополам. 2. Ящик Человек пошел охотиться на вискачей. Пройдя несколько сот метров, он увидел множество зверьков и настрелял их полный мешок. Но вернувшись на то же место в следующий раз, никакой дичи там не нашел и направился дальше. В конце концов он добрался до незнакомой деревни. На площади толпился народ: зарезали корову, все готовились к празднику. Люди заметили чужака и стали гадать, кто он такой. Мужчины жарили мясо. -- Пойди спроси, -- велели они товарищу, -- откуда он; и пригласи к нам -- пусть тоже покушает. И пусть к вождю сходит! Человек боялся идти к вождю, но окружающие принялись его ободрять. Тогда охотник приблизился к дому вождя и прокричал вежливое приветствие. -- Будь любезен, -- ответил вождь, -- пойди наруби дров. Вот топор. Налей в котел воды, разожги огонь и заготовь дров. Воду поставь кипятиться. Но топлива принеси побольше, чтобы вода быстрее согрелась. Как закипит, мы бросим тебя в котел! Маленький мальчик, стоявший неподалеку, прошептал человеку: -- Постарайся схватить топор, ведь вождь собирается прикончить тебя! -- Как же мне рубить, вождь? - спросил человек, подойдя к дереву. Вождь стал показывать, а человек ударил его топором по шее и убил. А дальше стал думать, что ему делать с детьми вождя. Он заметил большой ящик и позвал ребятишек: -- Ну-ка прячьтесь скорее сюда, а то сейчас холодный ветер задует! Дети залезли в ящик, а человек забил крышку гвоздями. Подул холодный ветер, и дети в ящике умерли. 3.Череп Нофуетома был неплохой колдун. Он много чего исхитрился создать, но вершиной собственной изобретательности считал растение карай. Некоторые думают, что такого растения не существует в природе, ибо, если индейцев спросить, что такое карай, любой из них укажет какую-нибудь свою лиану или траву. Некоторые карам ложные и слабые - с этим не приходится спорить. Однако каждый, кто намажется соком настоящего карам, видит в темноте. С тех пор, как ночь для Нофуетомы сделалась светлее дня, он стал от заката до рассвета бродить в лесу и выгребать из дупла древесных лягушек, которые ведут ночной образ жизни. Жена потом подавала их в жареном виде вместе с маниоковыми лепешками. Рыбной ловлей Нофуетома теперь тоже занимался исключительно по ночам: зажигал факел и бил острогой столько рыбы, сколько хотел. Не удивительно, что по лесу распространялось недовольство. Отомстить Нофуетоме, создавшему колдовское растение, вызвались жабы. Они незаметно проникли в его жилище и устроились, кто под бревном, кто под камнем, кто под брошенной старой корзиной. Всякий раз, когда Нофуетома уходил в лес, жабы вылезали из темных углов и окружали хозяйку дома. Медленно переступая, они приближались к несчастной женщине, совершенно терявшей способность двигаться. Жабы забирались на нее и начинали потихоньку объедать. Кожа, мясо и кровь таяли, остов разваливался. Подходя к дому, Нофуетома имел обыкновение стучать по корню дерева, росшего у тропы. Этим он желал напомнить жене, что пора подавать мужу лепешки и пиво. Он не знал, что посылает предупреждение жабам. Услышав стук, те восстанавливали женщину из останков и отнимали у нее память. Когда муж входил, она лишь жаловалась на страшную головную боль и, худея день ото дня, отказывалась принимать пищу. Однажды Нофуетома возвращался с охоты позднее обычного и в спешке забыл ударить по корню. Отворив дверь, он увидел кучу окровавленных костей на полу, а в гамаке - дочиста обглоданный череп. Пока охотник обдумывал, как ему поступить, череп подскочил и вцепился ему в меча. Нофуетома попробовал сбросить череп на пол, но тот укусил его за руку. Каждая новая попытка избавиться от черепа влекла за собой все более жестокое наказание. Нофуетома понял, что сопротивляться глупо - враг перегрызет ему горло. Оставалось смириться. -- Что, не нравится? -- ухмыльнулся череп, видя успех дрессировки. -- Привыкнешь! Это тебе за то, что позволил жабам меня сожрать! Отныне жизнь Нофуетомы превратилась в мучение. Он теперь постоянно испытывал острейший голод, так как череп перехватывал почти всю пищу, которую человек подносил ко рту. Свои нечистоты череп извергал на тело Нофуетомы. Спина и плечо почернели и стали заживо гнить, густой рой мух сопровождал охотника, куда бы он не направился. Когда Нофуетома попробовал смыть грязь, череп больно укусил его в щеку, давая понять, что следующая попытка помыться будет стоить человеку жизни. Нофуетома чувствовал, что долго не протянет, если не придумает какой-нибудь хитрости. Долгое время все планы спасения терпели неудачу: череп проявлял недюжинную прозорливость и ловкость. И все же Нофуетома не зря слыл колдуном. Однажды ночью он сумел втайне от черепа побеседовать со своими амулетами. Духи-хранители дали совет: обещай накормить череп рыбой, а потом попроси его слезть - мол, надо вершу проверить. Желание полакомиться пересилило осторожность: череп нехотя соскочил с живого насеста на поваленный ствол дерева. В то же мгновение Нофуетома прыгнул в реку и поплыл под водой, сколько позволяло дыхание. Затем вскарабкался на берег и побежал к дому. Захлопнув дверь, он припер ее жердью. Череп прискакал следом, остановился и вдруг закричал голосом жены: - Отдай мою терку для маниоки! Человек приоткрыл дверь и просунул в щель терку. Увидев знакомый предмет, череп слился с ним в бесформенный ком. Ком взвился вверх и превратился в ночного попугая, который кричит при луне. Попугай посидел на крыше, затем улетел в лес. .... .... ....
Сказание о Беофульфе.Часть 1. Истинно! исстари слово мы слышим о доблести данов, о конунгах датских, чья слава в битвах была добыта! Первый - Скильд Скевинг, войсководитель, не раз отрывавший вражьи дружины от скамей бражных. За все, что он выстрадал в детстве, найденыш, ему воздалось: стал разрастаться властный под небом и, возвеличенный, силой принудил народы заморья дорогой китов дань доставить достойному власти. Добрый был конунг! В недолгом времени сын престола, наследник родился, посланный Богом людям на радость и в утешение, ибо Он видел их гибель и скорби в век безначалия,- от Вседержителя вознаграждение, от Жизнеподателя благонаследие, знатен был Беовульф, Скильдово семя, в датских владениях. С детства наследник добром и дарами дружбу дружины должен стяжать, дабы, когда возмужает, соратники стали с ним о бок, верные долгу, если случится война,- ибо мужу должно достойным делом в народе славу снискать! В час предначертанный Скильд отошел, воеводитель в пределы Предвечного. - Тело снесли его слуги любимые на берег моря, как было завещано Скильдом, когда еще слышали родичи голос владычный в дни его жизни. Челн крутогрудый вождя дожидался, льдисто искрящийся корабль на отмели: там был он возложен на лоно ладейное, кольцедробитель; с ним же, под мачтой, груды сокровищ - добыча походов. Я в жизни не видывал ладьи, оснащенной лучше, чем эта, орудьями боя, одеждами битвы - мечами, кольчугами: всё - самоцветы, оружие, золото - вместе с властителем будет скитаться по воле течений. В дорогу владыку они наделили казной не меньшей, чем те, что когда-то в море отправили Скильда-младенца в суденышке утлом. Стяг златотканый высоко над ложем на мачте упрочив, они поручили челн теченьям: сердца их печальны, сумрачны души, и нет человека из воинов этих, стоящих под небом, живущих под крышей, кто мог бы ответить, к чьим берегам причалит плывущий. 2 Долго правил твердыней данов Беовульф датский, народоводитель Скильдинг, наследник единодержца, пока не сменил его сын его, Хальфдан славный, что властил до самой смерти. - и в старости Скильдинг бойцом был отменным. Родилось на землю от Хальфдана четверо: Херогар, Хродгар, Хальга Добрый и дочь, которая, слышал я, стала подругой Онелы в опочивальне, супругой Скильвинга, конунга шведского. Хродгар возвысился в битвах удачливый, без споров ему покорились сородичи, выросло войско из малой дружины в силу великую. Он же задумал данов подвигнуть на труд небывалый: хоромы строить, чертог для трапез, какого люди вовек не видывали; там разделял бы он со старыми, с юными все, чем богат был по милости Божьей,- только земля неделима и войско едино. Слышал я также, по воле владыки от дальних пределов народы сходились дворец возводить и воздвигли хоромы в срок урочный, а тот, чье слово было законом, нарек это чудо Палатой Оленя, именем Хеорот; там золотые дарил он кольца всем пирующим. Дом возвышался, рогами увенчанный; недолговечный, он будет предан пламени ярому в распре меж старым тестем и зятем - скоро нагрянули зло и убийство. Тут разъярился дух богомерзкий, житель потемков, который вседневно слышал застольные клики в чертогах: там арфа пела и голос ясный песносказителя, что преданье повел от начала, от миротворенья; пел он о том, как Создатель устроил сушу - равнину, омытую морем, о том, как Зиждитель упрочил солнце и месяц на небе, дабы светили всем земнородным. и как Он украсил зеленью земли, и как наделил Он жизнью тварей, что дышут и движутся. Счастливо жили дружинники в зале, пока на беду им туда не явилось ада исчадие: Гренделем звался пришелец мрачный, живший в болотах, скрывавшийся в топях, муж злосчастливый, жалкий и страшный выходец края, в котором осели все великаны с начала времен, с тех пор, как Создатель род их проклял. Не рад был Каин убийству Авеля, братогубительству, ибо Господь первоубийцу навек отринул от рода людского, пращура зла, зачинателя семени эльфов, драконов, чудищ подводных и древних гигантов, восставших на Бога, за что и воздалось им по делам их. 3 Ночью Грендель вышел разведать, сильна ли стража кольчужников датских возле чертога, и там, в покоях, враг обнаружил дружину, уснувшую после пиршества,- не ждали спящие ужасной участи,- тогда, не мешкая, грабитель грозный, тать кровожорный похитил тридцать мужей-воителей, и, с громким хохотом и корчась мерзостно, вор в берлогу сволок добычу, радуясь запаху мяса и крови. Лишь на рассвете открылись людям следы побоища и сила Гренделя,- был после пиршества плач великий! Скорбь огласила утро стенаньями; муж безупречный сидел неутешен - горе страшное, слишком тяжкое! - след проклятого гостя видев, он оплакивал, конунг, павших в неравной схватке. Но не успели даны опомниться: ночь наступила, и враг ненасытный, в грехе погрязший, опять набег учинил убийственный; не раз случалось людям в ту пору искать ночлега, стелить постели вдали от высокой дворцовой кровли, ибо враг кровожаждущий в этом доме бесчинствовал, и, спасаясь от недруга, уходили воины прочь от места опасного; он один одержал верх над множеством и остался, злокозненный. в доме конунга беззаконным хозяином; и надолго чертог обезлюдел. Так двенадцать зим вождь достойный, друг Скильдингов, скорби смертные и бесчестье терпел и печали неисчислимые. И слагались в то время по всей земле песни горестные, но правдивые о том, как Грендель войной на Хродгара год за годом злосердый ходит, и нет предела проклятой пагубе, не ищет враг замирения с данами, не прекращает разбоя кровавого, цену крови платить и не думает, мужа знатного даже золотом у злодея не выкупить. Так преследовал датских ратников призрак дьявольский, ждал юных в засадах и старых воинов рвал на части, из топей туманных являлся ночью,- кто знает, откуда приходят скитальцы, причастные тайн самой преисподней!- и множил муки богоотверженец; светлый Хеорот стал пристанищем полночной нечисти - только места высокого, освященного Богом, не касался поганый, не смел осквернять трона кольцедарителя. Такое Скильдингу на долю выпало горе долгое. Сидели знатные, судили мудрые, в совете думали, как бы вернее людей избавить от страшной участи; молились идолам, душегубителям, и, воздавая им жертвы обетные, просили помощи и подкрепления - то суеверие, обряд языческий, то поклонение владыке адскому! Был им неведом Судья Деяний, Даритель Славы, Правитель Неба, не знали Бога, не чтили Всевышнего. Горе тому, кто нечестьем и злобой душу ввергает в гееннский огонь,- не будет ему послабления в муках! Но благо тому, кто по смерти предстанет пред Богом и вымолит у Милосердного мир и убежище в лоне Отца! 4 Не было роздыха сыну Хальфдана в его несчастьях, не мог всемудрый осилить пагубу. горе страшное, слишком тяжкое, напасть ночную, людей постигшую в его державе. Услышал весть о победах Гренделя храбрец гаутский, дружинник Хигелака - он был сильнейшим среди могучих героев знатных, статный и гордый; и приказал он корабль надежный готовить в плавание: там, за морем, сказал, найдем мы, за лебединой дорогою, конунга славного, но бедного слугами! Людей не пугала затея дерзкая, хотя и страшились за жизнь воителя, но знаменья были благоприятные. Тогда собрал он, ратеначальник, в дружину гаутов наихрабрейших, товарищей верных, числом четырнадцать, и, сам пятнадцатый, опытный кормчий, повел их к морю, к пределам суши. Время летело, корабль в заливе вблизи утесов их ждал на отмели; они вступили на борт, воители,- струи прилива песок лизали,- и был нагружен упругоребрый мечами, кольчугами; потом отчалил, и в путь желанный понес дружину морской дорогой конь пеногрудый с попутным ветром, скользя, как птица, по-над волнами,- лишь день и ночь драконоголовый летел по хлябям, когда наутро земля открылась - гористый берег, белые скалы, широкий мыс, озаренный солнцем,- они достигли границы моря. Ладья их на якоре стояла в бухте; герои гаутские сошли на берег, блестя кольчугами, звеня мечами, и возгласили хвалу Всевышнему, что ниспослал им стезю безбурную. Тогда с утеса дозорный Скильдингов, страж побережья, следил, как ратники во всеоружии, в одеждах битвы над бурунами проходят по сходням; дивился витязь гостям незваным, и прямо к ним он коня направил, служитель Хродгара, и древком ясеневым, копьем потрясая, спросил пришельцев: - "Кто вы, закованные в броню, покрывшие головы железными шлемами, судно грузное по мелководьям сюда приведшие из океана? Давно храню я наши границы, поморье датское от злонамеренных морских разбойников, но не упомню, чтобы чужая дружина вышла на этот берег так, без опаски. без дозволения моих сородичей, власть предержащих. И я ни в жизни не видел витязя сильней и выше, чем ваш соратник - не простолюдин в нарядной сбруе.- кровь благородная видна по выправке! Но я обязан узнать немедля ваш род и племя, дабы вошли вы в пределы датские не как лазутчики. Вы, чужеземцы, морские странники, поторопитесь! - я жду ответа, я должен сведать, откуда вы и почто явились!" 5 Воеводитель ему ответствовал, раскрыл сокровищницу слов благородных: "Мы все от семени мужей гаутских, наш конунг - Хигелак, его дружина - мы. Воитель мудрый, всеземнознатный отец мой, Эггтеов, состарясь, умер, покинул землю,- тому немало минуло зим,- но имя славное доныне знаемо под этим небом. Не злые мысли ведут нас к датскому народоправителю, к сыну Хальфдана,- так помоги нам добрым советом!- и мы не скроем от высокородного помыслов наших, о коих скоро и ты узнаешь. Молва разносит,- скажи, то правда ли?- что будто некая тварь неведомая тревожит Скильдинга, датчан ночами исчадье мрака, злобесный призрак, в набегах яростных губит и грабит. От всей души я хотел бы Хродгару помочь советом, дабы избавить его от бедствия, дабы вернулось благополучие в его державу, дабы утихли волны печалей, не то вовеки страх и злосчастие с ним пребудут, покуда не рухнут стропила и кровля, пока стоят на холме хоромы". С коня ответил отважный всадник, сказал дозорный: "И сам ты знаешь, что должно стражу - щитоносителю судить разумно о слове и деле. Я вижу ясно, с добром вы к Скильдингу путь свой правите, и вам тореную тропу, кольчужники, я укажу; а людям велю я этот свежесмоленый корабль охранять и беречь от недругов; пускай на песке дожидает спокойно древо морское доброго кормщика; вновь полетит змееглавый по хлябям, неся восвояси хозяина славного, к землям гаутским, а с ним и дружинников - тех, кого в битве Судьба упасет". Двинулась рать (корабль остался, причаленный к берегу, широкогрудый, на тяжком якоре); ярко на шлемах на островерхих вепри-хранители блистали золотом. Так за вожатым спешила дружина мужей войнолюбых широкой дорогой,- и вдруг перед ними в холмах воссияла златослепящая кровля чертога, жилища Хродгара: под небом не было знатней хоромины, чем та, озарявшая окрестные земли. Узрели славу твердыни престольной щитоносители; страж, указав им путь прямохожий, коня направил обратно к морю, и молвил ратник: "Теперь идите. Отец Вседержитель да будет с вами! Дай Бог вам силы в грядущих сражениях! А я возвращаюсь хранить границу от недругов наших!" 6 На пестрые плиты, на путь мощеный толпа ступила мужей доспешных в нарядах ратных, в кольчугах, звенящих железными кольцами, прочными звеньями,- войско блестящее шло ко дворцу. Там, под стеной, утомленные морем, они сложили щиты широкие в ряд на лавы - раскатом грянули их нагрудники; там же составили копья из ясеня вместе с мечами - бремя железное, вооружение морестранников. Тут страж-привратник, воитель гордый, спросил пришельцев? "Откуда явились щиты золоченые, кольчуги железные, грозные шлемы, длинные копья? Немало у Хродгара я, глашатай, встречал иноземцев, но столь достойных не видел! Надеюсь, не ради прибежища, как изгнанники, но ради подвигов пришли вы к Хродгару!" Вождь гаутов ему ответил, стойкий в битве, статный под шлемом, такими словами: "Из дома Хигелака веду соратников я, воин Беовульф, хочу поведать владыке вашему, потомку Хальфдана, что мы замыслили, коль скоро конунг окажет милость и нас допустит в свои палаты". Вульфгар ответствовал, вождь венделов, муж многомудрый, меж соплеменников мужеством славный: "Владыке Скильдингов слово просящего, конунгу данов, кольцедробителю, речи твои, о вождь дружины, я передам. Ждите!- скоро веление конунга - народоправителя вы услышите!" Туда вошел он, где старый Хродгар сидел седовласый среди придворных; там, на помосте, перед престолом славного пастыря, пред ликом Хродгара встал Вульфгар, и молвил он, вестник: "Люди, пришедшие к нам издалека, морской дорогой из края гаутов,- привел их воин по имени Беовульф,- просят они, повелитель, выслушать слово, с которым к тебе спешили; о господин, не отказывай пришлым, слух преклони, благородный Хродгар,- оружие доброе служит порукой их силе и мужеству; муж могучий, приведший войско,- вождь достойный!" 7 Владычный Скильдинг, Хродгар ответил: "Видел я витязя в дни его детства; умер отец его, добрый Эггтеов, в дом которого дочь единственную отдал Хредель; к старому другу отца явился и сын могучий,- о нем я слышал от мореходов, ладьи водивших в страну гаутов с моими дарами; они рассказывали, как тридцать ратников переборол он одной рукою. Бог Всеблагой направил к данам, послал, Милосердный, этого мужа - так я думаю - против Гренделя, и я героя, по дружбе, как должно, дарами встречу! Сюда немедля введи достойных - пусть предо мною они предстанут,- скажи: воистину гостям желанным даны рады!" Тогда из чертога вышел Вульфгар с такими словами: "Изволил конунг, владыка данов, мой повелитель, сказать, что знает род ваш и племя и рад приветствовать героев, пришедших к нам из-за моря. Теперь в боевом облачении, в шлемах ступайте в палаты да кланяйтесь Хродгару, а ваше оружие покуда оставьте тут, у порога, щиты и копья". Встал среди ратников статный воин, вождь дружины, велел, как должно, верной страже стеречь оружие, а сам с остальными вслед за глашатаем двинулся в Хеорот. Витязь явился могучий в шлеме перед престолом, и молвил Беовульф (кольчуга искрилась - сеть, искусно сплетенная в кузнице): "Привет мой Хродгару! Я - воин Хигелака, его племянник; мне ратное дело с детства знакомо, Там, в отчем доме, услышал я вести о битвах с Гренделем - морские странники о том мне поведали, что дом дружинный, тобой построенный, чертог обширный пустеет вечером, чуть солнца на небе померкнет слава. Тогда старейшины, мои сородичи из лучших лучшие, меня подвигнули тебе, о Хродгар, отдать в услужение рук моих крепость, ибо воочию сами видели, как я из битвы шел, обагренный кровью пяти гигантов поверженных; а также было, я бился ночью с морскими тварями, мстя, как должно, подводной нечисти за гибель гаутов; так и над Гренделем свершить я надеюсь месть кровавую в единоборстве. Доверь, владыка блистательных данов, опора Скильдингов, щит народа,- тебя заклинаю я, прибывший с дальнего берега,- о друг воителей, доверь пришельцам, мне с моею верной дружиной, отряду храбрых охрану Хеорота! К тому же, зная, что это чудище, кичась могучестью, меча не носит, я так же - во славу великого Хигелака, сородича нашего и покровителя! - я без меча, без щита широкого, на поединок явлюсь без оружия: враг на врага, мы сойдемся, и насмерть схватимся врукопашную,- Небо укажет, Бог рассудит, кому погибнуть! И если он победит, как обычно в этом зале, тогда уж гаутов, моих соратников, он беспрепятственно пожрет, злобесный; тебе же не будет забот похоронных, коль скоро сгину,- меня утащит окровавленного в свою берлогу, в багровокипящий болотный омут, и в клочья тело мое растерзает себе на мясо, а мне уже пищи не нужно будет. И если сгибну, похищенный битвой, мои доспехи пошлите Хигелаку, меч и кольчугу работы Вилунда, наследие Хределя. Судьба непреложна!" 8 Скильдинг-властитель, Хродгар вымолвил: "К нам ты ныне явился, Беовульф, как друг и защитник, верный долгу; ведь было: в споре убивши Хадолафа, из рода Вильвингов, отец твой распрю посеял кровную; когда же гауты, страшась усобиц, его отринули, бежал он от мести к нам, за море, под руку Скильдингов, в пределы датские, где я уже властил тогда над данами, правил державой, обширным краем, твердыней героев (достойней владел бы наследием Хальфдана брат мой старший, да умер Херогар прежде времени!), я же немедля в оплату крови золото выслал Вильвингам за море: я замирил их - беглец присягнул мне. А ныне я должен скрепивши сердце поведывать людям, как лютый Грендель бесчестит Хеорот, без счета губит моих домочадцев: дружина тает, Судьба безжалостная уносит воинов в схватках с Гренделем. Но Бог поможет воздать злодею за горести наши! Не раз похвалялись в застольях бражных, над полными чашами честью хвалились герои остаться ночью на страже и Гренделя в зале мечами встретить; тогда наутро в чертоге для пиршеств мы находили запекшейся крови потоки и пятна, пол обагренный, скамьи и стены,- так я утратил многих знатнейших, всех смерть похитила! Но время! - сядем за пир, и сердце тебе, воитель, подскажет словом. Тогда им дали на скамьях медовых места в застолье, и гости-гауты сели за трапезу, ратники сильные, храбросердые; брагу медовую в чеканные чаши лил виночерпий, песносказитель пел о Хеороте; и беспечально там пировали две дружины - датчан и гаутов. 9 Тут Унферт, сын Эгглафа, сидевший в стопах у владыки Скильдингов, начал прение (морепроходец, пришелец Беовульф, его раззадорил: неужто в мире ему соперник нашелся, воин под небом славный, его сильнейший), и вот он начал: "Не тот ли ты Беовульф, с которым Брека соревновался в умении плавать, когда, кичась непочатой силой, с морем спорили вы, бессмыслые, жизнью рискуя? Ни друг, ни недруг, ни муж разумный не мог отвратить вас от дикой затеи соперничать в океане. Пучин теченья сеча руками, взмахами меряя море-дорогу, вы плыли по волнам, по водам, взбитым зимними ветрами, семеро суток. Тебя пересилил пловец искусный, тебя посрамил он: на утро восьмое, брошенный бурей к норвежскому берегу, он возвратился в свои владенья, в земли Бродингов, в дом наследный, где правит поныне, на радость подданным, казной и землями. Клятву сдержал сын Бенстана - был первым! Вот почему я предчую худшее (хотя и вправду ты крепок в битве, в честной сече), коль скоро, с вечера тут оставшись, ты встретишь Гренделя!" Ответил Беовульф, сын Эггтеова: "Не чересчур ли ты, друг мой Унферт, брагой упившись, о подвигах Бреки тут разболтался? На самом же деле никто из смертных со мной не сравнился бы мощью на море, выдержкой на океане. Когда-то, поспорив, мы вправду задумали, жизнью рискуя (а были оба еще недоростками!), взапуски плавать в открытых водах. Сказано - сделано: кинулись в зыби, клинки обнажив ради защиты от хищных тварей, там обитавших. Сил недостало ему тягаться со мной на быстринах, но я не покинул его над бездной: вместе держались в опасных водах, рядом плыли пятеро суток, покуда буря и сумрак ночи, северный ветер, снег и волны кипящих течений не разлучили нас в ненастье. Со дна морского нечисть восстала - в пене ярились полчища чудищ. Рубаха-кольчуга искусной вязки, железной пряжи мне послужила, шитая золотом, верной защитой, когда морежитель, стиснув когтистыми лапами тело, вдруг потащил меня в глубь океана; Судьбой хранимый, я изловчился, - клинком ужалил зверя морского - канул на дно обитатель хлябей. 10 Кишела нежить, грозя мне погибелью в бурлящей бездне, но я поганых мечом любимым учил, как должно! Не посчастливилось злобной несыти мной поживиться, плотью лакомой, пищей пиршественной в глубоководье, зато наутро в прибрежных водах всплыли распухшие туши животных, клинком усыпленных,- и с этой поры стал безопасен путь мореходный над теми безднами. Божий светоч взошел с востока, утихла буря, и я увидел источенный ветром скалистый берег - Судьба от смерти того спасает, кто сам бесстрашен! Всего же девять избил я чудищ и, право, не знаю, под небом ночным случались ли встречи опасней этой, был ли кто в море ближе к смерти, а все же я выжил в неравной схватке - меня, усталого, но невредимого, приливом вынесло, морским течением к финским скалам. Но я не слышал подобных былей о подвигах ратных, тобой совершенных: ни ты, ни Брека - в игре сражений не смели вы оба железом кровавым творить, как должно, дела достойные, зато известно, что ты убийца своих сородичей, братьев кровных,- проклятье ада, как ни лукавь ты, тебя не минет! Скажу воистину тебе, сын Эгглафа: не смог бы Грендель бесчинствовать в Хеороте, не смел бы нечистый бесчестить владыку, когда бы сердце твое вмещало столько же храбрости, сколько бахвальства! Но знает он, что его не встретят, противоборствуя, мечами острыми, и без опаски враг набегает на земли Скильдингов, твоих сородичей, и с Данов дань собирает кровью, и ест и пьет он и не трепещет при встрече с данами. Дайте время, на деле узнает он доблесть гаутскую! Завтра поутру, когда над миром зажжется Светоч, солнце на небе явится ясное,- всяк без боязни сможет на пиршестве пить брагу в Хеороте!" Пришлась по нраву кольцедарителю, седовласому старцу-воину, решимость Беовульфа: он уверовал, пастырь данов, в близость спасения. Громче смех зазвучал и речи среди воителей; вышла Вальхтеов, блистая золотом, супруга Хродгара, гостей приветствовать по древнему чину: высокородная вождю наследному вручила первому чашу пенную, да не грустил бы в пиру властитель, владыка данов,- до дна он выпил, радуясь трапезе, добрый конунг; затем гостей обходила Вальхтеов с полной чашей, потчуя воинов, старых и юных, пока не предстала жена венценосная, кольцевладелица с кубком меда перед гаутским войсководителем; многоразумная Бога восславила, ей по молитвам в помощь пославшего рать бесстрашную. Чашу воитель принял от Вальхтеов и ей ответствовал жаждущий битвы, молвил Беовульф, сын Эггтеова: "Дал я клятву, когда с дружиной всходил на ладью, чтобы плыть за море: или избуду я ваши беды, или сгину в тугих объятьях рук вражьих,- зарок мой крепок! - добуду победу, или окончатся дни моей жизни в этом чертоге!" Пришлась по сердцу хозяйке дома клятва гаута. Воссела властная золотоносица возле супруга, и пир разгорелся, как в дни былые; застольные клики, смех и песни в хоромах грянули, но сам сын Хальфдана прервал веселье, спеша укрыться в ночных покоях: он знал, что недруг, дождавшись часа, когда помрачится закатное солнце и с неба сумерки призрачным облаком сползут на землю,- враг явится яростный, жизнекрушитель, в зал для пиршеств. Повстала дружина; воин воину, Хродгар Беовульфу сказал в напутствие, благословляя ночную стражу, такое слово: "Кроме тебя, никому до сегодня я не вверял сокровищниц датских с тех пор, как впервые поднял свой щит. Прими под охрану мое жилище! Помни о славе! Исполни клятву! Врага стереги! - и добудешь награду, коль скоро в сражении жизнь не утратишь!"
какая тема хорошая!интересно.что зачитываясь греческой мифологией мало кто знаком с родной славянской.А там комогония ого-го какая запутанная. Еще очень интересны средневековые ирландские мифы,интересны в том плане.что им таки удалось свое язычество вплести в христианство.
