Валерий Брюсов За тонкой стеной замирала рояль, Шумели слышней и слышней разговоры,— Ко мне ты вошла, хороша, как печаль, Вошла, подняла утомленные взоры... За тонкой стеной зарыдала рояль. Я понял без слов золотое признанье, И ты угадала безмолвный ответ... Дрожащие руки сплелись без сознанья, Сквозь слезы заискрился радужный свет, И эти огни заменили признанья. Бессильно, безвольно — лицо у лица — Каким-то мечтам мы вдвоем отдавались, Согласно и слышно стучали сердца,— А там, за стеной, голоса раздавались, И звуки рояля росли без конца.
Я не тот, который должен быть! Я не тот, который мог бы быть! Я всего лишь тот кто есть. А есть пустое место, душа и пара глаз. И ни кому это не нужно. И пропадает это зря. Моё время мои годы. Унесли мою любовь. Растерзали душу мою в клочья. Утопили страх и злость. Не оставив даже боли. В центре сердца моего. И пропала вся надежда. На надежду от неё.
… и когда всё исчезнет из виду, запоздало появится на горизонте горящим болидом эта первая в небе звезда… на неё загадаю желанье… ты же в первую веришь звезду? и не важно, что кажется странным по примете гадать на судьбу… попрошу у неё я не много – когда всё исчезает во тьму, пусть останется светлой дорога, по которой к тебе я иду…
Должно случиться то, Что может не случиться, Должно погибнуть то, Что может не родиться… Должно воскреснуть то, Чему не умереть И то, что не написано, Он должен был стереть… Должно погаснуть то, Что свет не издаёт, Покинет этот мир, Кто вовсе не живёт… И стих напишет тот, Кто не должен их писать, И гибель примет тот, Кому не надо умирать… Грусть Как грустно однажды понять, Что ты никому не нужна. Такой замечательный день, А ты в целом мире одна. И ты всё сидишь у окна, В глазах твоих спряталась тень, Ведь ты в целом мире одна В такой замечательный день. А тот, кто в мечтах твоих жил, Вдруг мимо случайно прошел. В окне он увидел тебя И понял, что счастье нашел. И свет, что был прежде не мил, Вдруг снова цвета приобрел. И ты улыбнулась, любя, Ведь каждый другого нашел. Ты разбудил поцелуем Ты разбудил поцелуем меня, Как принц из сказки далекой: "Довольно спать, королева моя, Пора вставать, лежебока!" Счастья большего нет - на заре Мне в объятьях твоих проснуться. В этот миг только ты на земле Мог губами ко мне прикоснуться.
Есть любовь, похожая на дым; Если тесно ей - она одурманит, Дать ей волю - и ее не станет... Быть как дым,- но вечно молодым. Есть любовь, похожая на тень: Днем у ног лежит - тебе внимает, Ночью так неслышно обнимает... Быть как тень, но вместе ночь и день Человек живет совсем немного - несколько десятков лет и зим, каждый шаг отмеривая строго сердцем человеческим своим. Льются реки, плещут волны света, облака похожи на ягнят... Травы, шелестящие от ветра, полчищами поймы полонят. Выбегает из побегов хилых сильная блестящая листва, плачут и смеются на могилах новые живые существа. Вспыхивают и сгорают маки. Истлевает дочерна трава... В мертвых книгах крохотные знаки собраны в бессмертные слова. Павел Антокольский КАК ЖИЛ? Как жил?- Я не жил.- Что узнал?- Забыл. Я только помню, как тебя любил. Так взвейся вихрем это восклицанье! Разлейся в марте, ржавая вода, Рассмейся, жизнь, над словом "никогда!", Все остальное остается в тайне. Циркачка в черно-золотом трико,- Лети сквозь мир так дико, так легко, Так высоко, с таким весельем дерзким, Так издевательски не по-людски, Что самообладанием тоски Тебе делиться в самом деле не с кем!
Милая, сегодня праздник. День открытых дверей в забытом доме. Милая, невероятно то, что нам так повезло: Я ощущаю тепло твоей ладони. День, день и ночь, ночь и день ожидал, Я всегда ожидал эту встречу, Тихо скользили года, угасая вдали без следа, А я ждал этот вечер. Пусть между нами - стена: У тебя я - один, у меня ты - одна, даже пусть За стеною, И не наша вина в том, что жизнь так сложна И что я - не с тобою и ты - не со мною. Милая, но мы не будем Дом возводить из песка и улетать в облака с тобой Не будем. Милая, но сегодня - праздник. Завтра закружат тебя, нежность твою губя, скупые Будни. День, день и ночь, ночь и день ожидал, Я всегда ожидал эту встречу. Тихо скользили года, угасая вдали без следа, А я ждал этот вечер. Пусть между нами - стена: У тебя я - один, у меня ты - одна, даже пусть за Стеною, И не наша вина в том, что жизнь так сложна И что я - не с тобою и ты - не со мною. (с) Игорь Тальков
Огромные волны, одна за другой Накроют тебя щемящей тоской Пугающий мрак, не видят глаза, Окутает сердце твоё пустота. Картины былого, больные виденья Летят в пустоте, словно сонм привидений: Вот некогда милое сердцу лицо Тебе улыбнулось, а вот его болью свело Губы скривились, но крика не слышно. О милая, как же всё это так вышло? А вот всё в морщинах родное лицо Его не забыть, оно ведь твоё. Седая щетина, отец мой, тебя я люблю Глухие удары замерзшей земли по гробу. Безвременья время, ты жил и не жил Стук сердца тебе часами служил. И каждая боль, новый лист, новый день Бродил меж людей ты часами как тень. Порою посмотришь вокруг и поймешь, Что в царстве теней одиноких живешь. Что по миру ходят лишь тени одни, А ночью им снится, что люди они..
Снежная замять. Грешная Осень была, зима. С тобою была я нежною, Какой никогда не была. С тобою я в небо звёздное Могла до конца лететь. Любовь не бывает позднею, Её только надо сметь. И разума доводы здравые - Всё чушь. Лишь бы рядом быть. Я знаю, с тобой не правы мы. Не смей обо мне забыть.
Я могла бы взглянуть холодно - и стать сталью. Навахой, стилетом, не важно... Смогла бы - стала бы... Я могла б усмехнуться горько - и стать голодом. Мои губы сухие, горячие, по тебе - холодом. Я могла бы коснуться ласково - и стать шелком, Или мехом, колючим, жестким - под стать волку. Я могла бы пройтись по крыше - и стать кошкой, Да, свободной, красивой, хищной, с густым подшерстком. Я могла бы снять кожу. Резко. И стать - коброй. И смеяться бесстыдно, дерзко. Кричать - воплем. Я могла бы. Могла... Но нет, не могу, до озноба. Я была. Меня нет. Я бываю теперь лишь тогда, Когда ОБА.
Затуманен разум глупою мечтою- Хоть еще чесок побыть с тобою. Мое тело бренно, бездыханно, В нашей сказке было все так странно... Слишком нежно, слишком нереально. Не скажу, что все закончилось печально. Тихо плачу, сидя на балконе, Не хочу жить без тебя на воле. Буду плакать, чтобы мои слезы Стали тебе счастьем с запахом мимозы, Для тебясмеюсь я, для тебя страдаю, Только не заметишь, как я погибаю. Как хочу услышать, как ты дышишь, Чтоб сказал, как сильно ненавидишь. ты прости, что не могу забыть, что было, Только знай и помни- Я УЖЕ ПРОСТИЛА...
Любовь их душ родилась возле моря, В священных рощах девственных наяд, Чьи песни вечно-радостно звучат, С напевом струн, с игрою ветра споря. Великий жрец... Страннее и суровей Едва ль была людская красота, Спокойный взгляд, сомкнутые уста И на кудрях повязка цвета крови. Когда вставал туман над водной степью, Великий жрец творил святой обряд, И танцы гибких, трепетных наяд По берегу вились жемчужной цепью. Средь них одной, пленительней, чем сказка, Великий жрец оказывал почет. Он позабыл, что красота влечет, Что опьяняет красная повязка. И звезды предрассветные мерцали, Когда забыл великий жрец обет, Ее уста не говорили "нет", Ее глаза ему не отказали. И, преданы клеймящему злословью, Они ушли из тьмы священных рощ Туда, где их сердец исчезла мощь, Где их сердца живут одной любовью. __________________________________ Счастливых выдают глаза: Как выдает Христа распятье, Как шлюху - призрачное платье, Как боль душевную - слеза. Счастливых выдают глаза, Что светят яростно и ярко, Их взгляд один ценней подарка, Который не вернуть назад. Счастливых выдают глаза - Сильней, чем клятвы и молитвы. Сильней, чем вера в чудеса, Пейзаж прекрасный после битвы. Счастливых выдают глаза...
А.Блок. Девушка пела в церковном хоре - О всех усталых в чужом краю, О всех кораблях, ушедших в море, О всех, забывших радость свою. Так пел ее голос, летящий в купол, И луч сиял на белом плече, И каждый из мрака смотрел и слушал, Как белое платье пело в луче. И всем казалось, что радость будет, Что в тихой заводи все корабли, Что на чужбине усталые люди Светлую жизнь себе обрели. И голос был сладок, и луч был тонок... ...И только высоко, у Царских Врат, Причастный Тайнам,- плакал ребенок О том, что никто не придет назад.
Минуты тянутся часами Часы проходят как года Ты грезишь лунными ночами Ты ждешь, когда придет она. Она придет и сердце вспыхнет Незримым пламенем любви И это пламя не утихнет Пока теплится жизнь в крови. Пока над нами солнце светит Доколе звезды в небесах Ты ждешь ее, судьба ответит Зажжет любовь в двоих сердцах
Хлебникова(ДЈмина) Марина Сергеевна Как на духу! - кричу. - Как на духу!" Духанщик скалит зубы: "Генацвале! Пей "Хванчкару", закусывай хинкали и плюй совсем на эту чепуху!" "Как на духу, - шепчу, - как на духу". Душевный друг скучливо тянет кофе и с видом перекормленного "профи" словесную ссыпает шелуху. "Как на духу..." - молчу, молчу, молчу... Но в тишине - литой, как оплеуха, дурак мигнет: "Держись! Проверка слуха!" И вдруг легко погладит по плечу.
Мы с ним сошлись... Мы с ним сошлись - сперва на сорте пива, затем - за шахматной доской, потом - характером: почти ревниво мы спали с женщиной одной. Концерты, книги, фильмы, рестораны нам нравились одни и те же. Мы оба редко просыпались рано, а засыпали - еще реже. И вот недавно - просто шутки ради - мы к даме заглянули вместе... Ах, как неловко!.. Девушка в отпаде... Ее утешить - дело чести... пока над ней, усталой до испуга, столкнувшись взглядами как лбами, мы вдруг не потянулись друг ко другу сухими жесткими губами. ...Бежали дни. Мы в бовлингах потели, в консерваториях дремали. Все чаще мы сходились в женском теле как бы случайно. И кончали. Но вместе с тем созрело в нас какое- то чувство душной несвободы - ибо, презрев моральные устои, свое таки берет природа: нас перестала волновать преграда, разъединявшая два тела. Нам надоела эта эскапада. И баба эта надоела. ...Под утро он, нетрезв и бесшабашен, с усмешкой ноги мне раздвинул, - и женский взгляд, бессмыслен и нестрашен, из памяти куда-то сгинул. И сгинул мир. И звезды не горели. И только мы, сошедши с круга, сплетались, и кричали, и хрипели, и рвали простынь. И друг друга. Она еще звонила и рыдала... или другая? кто их помнит, когда плывет по волнам одеяла, как клипер, сладостный любовник... Мы сним сошлись. Сперва - на почве секса. Затем - под общим кровом жили. Потом - чтобы не выпасть из контекста привычки, жизни ли, любви ли... Попались мы. Включали телевизор, порой ходили в рестораны и в клуб. Но мир разыгрывает мизер и унизительный и странный: они же все то пьют, то выбирают, то деньги делят, то квартиры, у них войска туда-сюда шагают, собаки мочатся в сортирах... Зачем? Когда есть губы как самбука, как винт, как порох, как плутоний... Пушок на скулах, знаете ли, штука сильней, чем храмы и притоны. ...И все бы хорошо. И все бы ладно. Но лысый пудель у подъезда стал на меня коситься плотоядно. Что я - чужой? или нетрезвый?! Одежда тоже... Что-то провисает, что-то не лезет. Словно кости меняют место, плоть мою терзая, меняясь в ширине и в росте. А взять знакомых? Раньше то и дело или обнимут, или плюнут. Теперь все больше косятся несмело. Кивнут - как будто носом клюнут, как будто я покрасился усами, лицо заштукатурил. Будто они кивают и не знают сами кому. Встречались? Или спутал? На улицах ко мне теперь подходят совсем чужие. Пожимают руку. Речи о делах заводят каких-то, что-то объясняют. И юноши с глазами, как ширинки, вдруг стали доставать такое оттуда, что виниловой пластинкой мир кружится и ничего не стоит, и словно вывернулся наизнанку, как юзаный гондон, наружу разбрызгав смысла жалкие останки с остатками мозгов по лужам. А он... все чаще уходил ночами... Я брать себя учился в руки, и чувствовать, как вместе мы кончаем по обе стороны разлуки. Ах, жизнь мою колбасило, тащило и плющило... Одно лишь пьянство казалось мне испытанным мерилом устойчивости и постоянства... И как-то утром, во бреду коньячном из рук его освободившись, разлюбленный настолько, что карачки - единственное, что пригодилось, подполз я к зеркалу и внутрь глянул. Но из беззубого провала его лица бессмысленный и пьяный в меня уперся оковалок. И я кричал. И рвал руками кожу. Но из-под кровяных царапин в меня по-прежнему чужая рожа брезгливо пялилась с кровати. И сквозь икоту, сопли и рыданья я только слышал краем уха, как, лязгнув челюстями чемоданов, входная дверь рванулась глухо. ...Я поменял работу и прописку, бумаги и жену чужую. Но до сих пор я в паспорте записку ношу: "Ну вот и все. Целую". И вечерами, выйдя на прогулку, уже не так боюсь, как прежде, его лицо увидеть в переулке и задохнуться от надежды: уже и вы заметили - не так ли? - все больше нас на стогнах града похожих - но не как воды две капли, скорее как две капли ада. И смысл в мир вернулся изначальный - труба поет. В конце концов и ты увидишь в мороке зеркальном покуда незнакомое лицо.
АНТИГАМЛЕТ Быть иль не быть?.. Кому какое дело, чем Гамлет сыт, и с кем сегодня спит его мамаша?.. Если б овдовела рыбачка иль жестянщика жена, кто б из господ повел ленивым ухом? Но королева! Слух ползет за слухом, и кто-то этой ночью видел духа, а тот ему поведал, что вина за гибель короля на королеве и новом муженьке... И этот бред мусолят равно при дворе и в хлеве, и на конюшне... Мне спасенья нет от лживой скорби, вздохов и намеков - хоть прочь беги! Офелия - и та - преподает урок мне из уроков: несть темных слов, а истина проста - трепещет, что на датскую корону найдется неизвестный претендент, и вся ее краса из бус и лент окажется напрасной, ибо к трону не приведет. Мой добрый Розенкранц! Вы думали, я - флейта... Вы ошиблись! Я - барабан. Мой мозг в сплошных ушибах от подлости людской. Больнее ран, чем в жажде поживиться дармовщинкой и на чужой беде погреть мошну, не отыскать... Как вязкую слюну не сплюнуть после бешенного бега, так эту взвесь с себя не отряхнуть... Уйти, забыться, умереть, уснуть, податься в просветители - читать толпе букварь по химии и праву, дотошно объяснять, что мать - есть мать, - не мне ее судить... или орать, трясти белье, на всех найти управу и, отдуваясь, влезть на шаткий трон?.. Быть иль не быть? Какая скука, право...
Венчаются земля и высота - соприкасаясь шрамом горизонта… Стремившиеся, думали: «резон-то?!...» Чем дальше, тем плотнее пустота… Кем стол накрыт на грозовом сукне? Осколки звёзд. Почище на иконе - где мёртвая синица на балконе и бабочка живая на окне… Закончится последний перелёт. Почёрканное небо голубое… Но выйдешь из него, как из запоя - на землю, где тебя никто не ждёт…?! Не ждут рассветы, скормленные снам… Не ждут дома, что стали на колени в такую грязь. Обрывки объявлений. Доска почёта. Памяти карман… Всему виной совсем уж не вина, та тяга к счастью, часто напускному… - Мы гладим себе крылья к выпускному и не спеша, выходим из окна… - Ночь, вставшая на цыпочки, сорвёт последний лепесток заката. Зримых Нас, кажется совсем непобедимых - дождинками под утро перебьёт… - И только морю снятся всё пока - матросы с не поднявшейся подлодки, как ангелы, так свойственно им кротки, с ладони еще тёплой сковородки - едят руками… молча… облака :)
Я однажды уйду от вас Я однажды уйду из жизни Не объявит об этом ИТАР ТАС Растащат на куски меня слизни Я однажды серьезно устану И скажу всем: пошли вы все нах На краю у разлома встану И не буду вам сниться во снах Я однажды уйду насовсем Ничего я вам не обещаю Я прощаю грехи вам все Но себе ничего не прощаю..
Почему так жизнь жестока, Нет сейчас тебя со мной, Ты за тысячи километров У тебя семья, свой дом!!! Но ведь сердцу не прикажешь, Как любить, кого любить!! Я люблю тебя заветно Без тебя нет смысла жить!!! Как судьба распорядиться Мы не в власти рассуждать Боль в груди и рвется сердце Что же делать, лишь страдать??? Те прекрасные моменты Что проводим мы с тобой Согревают душу, сердце Что желанием полно!!! Что же делать я не знаю, Как нам дальше с этим жить Но любовь что бьется в сердце Лишь тебе хочу дарить!!! Кто то скажет это глупо, Кто поддержит и поймет Жизнь жестока и ужасна??? Если в ней любовь живет??? Не могу я верить в это Я люблю, любима я!! А любимые сердца Не разлучат никогда!!!!
Ночь Дышит ночь в окно дождём непрошенным Нам неся тревогу и тоску Ты наверно спишь моя хорошая Ну а я чего-то не усну. На душе так муторно и холодно Ты хоть пару строк мне напиши Пустота тоскливой серой комнаты Несравнима с пустотой души. Вновь стекают вещие пророчества Капельками из потухших глаз Ничего нет хуже одиночества И скучнее вымученных фраз. Повторяю их как заклинание Повторяю, словно в забытьи: Только ты- моё очарование Только ты -мой ангел во плоти
